МакеевДон

14 августа батюшке было очень плохо. Никакие слёзные просьбы лечь в больницу не помогали - Старец всех выгнал с диализной. Уговаривать его пошла схимонахиня Евфросиния: у неё была та же болезнь почек, и батюшка её жалел: "Я, конечно, сама боялась, как бы ему хуже не сделать. Вот я иду туда, молюсь... Я тихонько, на коленочках, заползла в угол и стою. А он меня и не увидел, ему так плохо, он по кровати мечется: "Заступнице Усердная! Помоги мне! Матерь Божия! Не оставь меня!" И вот он чуть-чуть утих, и я ему: "Батюшка! Вам надо в больницу. Там уже профессор плачет. Машина 2 часа стоит". "Ты пришла меня мучить? Не терроризируй меня! Уходи!" Я говорю: "Да никуда я не пойду - вот тут и буду в углу сидеть на холодном полу". Пришли келейники и говорят: "Матушка, уходи... Это непослушание". А я говорю: "Старец сам не слушается, я тоже буду с него пример брать..." Потом, когда я вышла, он говорит: "Где мои носки? Надо ехать, а то плохой пример подаю..." А сам, сокрушаясь, произнёс: "Что же вы делаете? Мне и так осталось жить 2 недели".
23 августа, на день своего Ангела, Зосимы и Савватия Соловецких, митрополиту Илариону он прямо сказал, что умрёт на погребение Божией Матери:
- Приезжайте, владыко, к нам на чин погребения Божией Матери.
- Да нет, батюшка, у вас служба ночью будет, а мне утром служить.
- Да вам и так, владыко, будет не до сна, приезжайте - будете меня вместе с Божией Матерью погребать...
"Я не знал, как эти слова понимать, - вспоминает владыка Иларион. - У меня были совершенно иные планы..."
За несколько дней до кончины о. Зосима в диализной сестрам как-то между делом сказал: "Ну что ж, умирать надо. Как бы вам праздник не испортить. Да, я ведь не достоин умереть на Успение..." - отеческая забота о благе ближних и глубокое христианское смирение до последних минут его многострадальной жизни проявлялись во всех его словах и поступках.
Успение было его любимейшим праздником. Ещё в детстве он своими ручками сам вышил плащаницу Божией Матери, ещё в детстве, когда ему исполнилось лет 7-8, он собирал благочестивых бабушек, и они вместе, с зажжёнными свечами, читали чудный акафист Успению: "Радуйся, обрадованная, во успении твоем нас не оставляющая".

Наступило Успение 2002 г. "Он настолько почитал Божью Матерь, - вспоминает инокиня Галина. - Я первый раз, когда попала сюда на Успенскую службу, была поражена - как Батюшка поклонялся плащанице! Столько в нём было трепета, столько благоговения, столько любви: он поклонялся не просто плащанице - он поклонялся Божьей Матери".
Вечером 28 августа его состояние резко ухудшилось (наступил паралич кишечника), и его отвезли в больницу.
До последнего своего вздоха, как свидетельствовали келейники о.Зосимы, он пребывал в молитве. Пред самой своей кончиной схимник сподобился некоего откровеня. У его больничной кровати была икона Божией Матери с предстоящими Зосимой и Савватием Соловецкими, и пристально глядя на нее, батюшка, как бы позабыв о нестерпимой боли, минут 10 вел спокойную мирную беседу с Кем-то, кто был невидим для телесных очей его келейников. Трудно было разобрать этот полушепот умирающего Старца, но в нем явственно слышались нотки вопросов, прошений, доносились до слуха отдельные реплики и слова. Такое было впечатление, вспоминает иеродиакон Амвросий, что в палате была Сама Пречистая дева. И нельзя было без трепета и благоговения присутствовать при сем великом и дивном таинстве - смерти праведника, лик которого уже светился неземным светом.
Как свидетельствует схимонахиня Пантелеимона, которая в этот день находилась возле Батюшки, пытаясь облегчить его страдания, последними словами, которые он произнёс перед тем, как начал уже угасать и речь его перешла в шепот, были: "Матерь Божия, открой мне Царские врата!" Этот молитвенный вздох вырвался из груди Старца за полчаса до его блаженной кончины.
"Когда я умру, вы будете знать, - говорил Старец братии, - часы на моём молитвенном столике в алтаре остановятся". 29 августа, без пятнадцати двенадцать ночи остановилось сердце великого Молитвенника. Без пятнадцати двенадцать остановились и часы на столике о. Зосимы в алтаре. Так закончилось время его земной молитвы, так начался отсчёт его молитвенного предстательства в блаженной вечности...
А в храме в это время совершался чин погребения Божией Матери. Только несколько человек из братии знали о случившемся. Вышел на проповедь о. Фаддей... Свою речь он закончил следующими словами: "И вот сегодня, как когда-то Спаситель держал на руках душу Пречистой Девы Марии, так сегодня Божья Матерь держит на своих руках душу новопреставленного отца нашего - схиархимандрита Зосимы..."
Слёзы, рыдания, стенания неутешного горя вмиг наполнили храм. Скорбь была великая, неописуемая - казалось, как вспоминали те, кто молился в эту Успенскую ночь в храме, что вся Русь оплакивала своё сиротство.
Утром тело дорогого Батюшки привезли в обитель. Так описывает эти скорбные минуты их очевидец - Н.Г. Горелова, корреспондент православной газеты "Плесково":
"Служба у гроба Старца не прекращалась ни на минуту. Всю ночь братия по очереди читала Евангелие. На следуюший день мы приехали к 8 часам на Божественную литургию. Народу было так много, что в храм вошли только монашествующие и духовенство, остальные молились во дворе монастыря. В 11 часов уже во дворе храма состоялось отпевание Старца по монашескому чину, потом крестным ходом гроб со Старцем обнесли вокруг монастырских стен.
Это была тысячная процессия. Люди разных возрастов и различного социального положения, люди знакомые и только что встретившиеся - все были объединены причастностью к духовному значению происходящего. Меня поразил калека, который ковылял вровень со мной, гремя своими протезами и не отставая ни на шаг. Он шёл с таким решительным выражением лица, как будто от этого пути зависели его собственная жизнь, его собственное спасение... То, что происходило на моих глазах, можно назвать Чудом. Процессия из похоронной превращалась в пасхальную. И хор монашеский стал петь пасхальные песнопения. Всех людей охватил необыкновенный духовный подъём, когда в смерти ничего страшного не виделось, напротив, все ощущали, что Старец достиг цели своей жизни, что он сейчас с Господом и молится за нас, и посылает нам свое отеческое благословение. Когда я прижалась к руке Старца, она была очень мягкой и очень теплой..."
О мягкой и тёплой руке батюшки говорят все, кто в тот день в последний раз прикладывался к ней.
По приблизительным подсчётам, провести Старца в последний путь пришло около 10 000 людей. О тех чувствах, которые испытывала его многотысячная паства, прощаясь со своим дорогим аввой, лучше всего говорит стихотворение его духовной дочери Виктории из посёлка Владимировка Донецкой области:

Почил наш Батюшка Зосима -
Закрыла лик святая схима,
Во гробе Старец наш лежит,
Наставник, схиархимандрит.

Как высказать такое горе?
Людей к нему собралось море,
А он молчит, не говорит,
Не обличит, не вразумит!

Он утешением нам был,
Пока хватало только сил.
Он был примером жизни нам:
Как нас учил, так жил и сам...

Как проповедь он говорил!
Скольким он веру подарил!
Теперь умолк... сомкнул уста -
Ушёл он в Царствие Христа.

И стала келией могила...
В загробный мир ушло светило.
Погас молитвенный очаг,
У нас растаял на очах.

Сгорел тихонько, как свеча,
Терпя и муки, и печаль.
Без ропота он крест свой нёс -
Достойный Богу плод принёс.

Любовь он сеял, не скупясь,
О всех и вся всегда молясь.
Он, как отец, и старшим был,
И нежно чад своих любил.

Мы верим, что его Христос
В Свой Рай, к Святым Своим вознёс,
Что будет нам с небес светить,
У Божьих ног о нас молить,
По-прежнему любить всех нас
И будет с нами в трудный час.

Самый главный урок, который о. Зосима преподал своей пастве, это то, что самая большая радость - это радость жить с Богом, радость, которую не отнимут ни скорби, ни страдания, ни смерть. Он учил этому и своей жизнью, учил и своей смертью. Эта непобедимая радость отразилась и на лике усопшего праведника: те немногие, кто в силу своих обязанностей сподобился видеть лицо новопреставленного, свидетельствуют, что оно светилось неземным ликованием...